Еще в 2012 году ООН обнародовала доклад о состоянии водных ресурсов. В нем сказано: «40 % человечества живет в регионах, испытывающих высокий уровень водного стресса (по причине нехватки пресной воды). К 2025 году около 5,5 млрд. человек могут испытывать водный стресс».
Авторы доклада, в частности, пишут: «За последние 50 лет извлечение подземных вод утроилось, что представило собой своего рода «бесшумную революцию». В некоторых подземных резервуарах запасы подземных вод фактически невозобновляемы и потому достигли критически низкого уровня. В связи с этим многие страны приобретают плодородные земли за пределами национальной юрисдикции. При заключении соглашений между заинтересованными странами вопросы водоснабжения никогда не затрагиваются напрямую».
Годом позже президент Тихоокеанского института в Окленде (Калифорния, США) Питер Глик предупреждал: «Чем меньше водных ресурсов, тем больше риск возникновения войн за обладание ими даже внутри отдельных государств, например между социальными группами с различными экономическими интересами». Эксперт считает, что следующая классовая война развернется из-за контроля над водными ресурсами, и это – новый тип войны за ресурсы, которая уже несколько десятилетий идет на планете.
Совсем недавно эксперты международной аналитической группы East-West Bridge Consulting провели исследование, в ходе которого выяснилось, что в мире на сегодня существует двадцать точек, в которых возможен конфликт из-за воды. В их числе оказалась и Центральная Азия, причем потенциально в конфликт могут быть втянуты все страны региона одновременно. Эксперты полагают, что дипломатические меры решения водных проблем в ЦА пока не исчерпаны, но переговорный процесс должен быть непрерывным. Резон в этих словах есть: еще Уильям Кейси в бытность директором ЦРУ США отмечал, что чем дольше не решается какая-либо проблема, тем дороже обходится ее решение в будущем.
Строго говоря, правовые основы для водного сотрудничества в Центральной Азии имеются. Существует даже Межгосударственная координационная водная комиссия со штаб-квартирой в Ташкенте. Однако Таджикистан и Кыргызстан имеют к ней претензии, будучи уверенными, что она лоббирует интересы Узбекистана в ущерб интересам всего региона. В последнее время эксперты вообще все чаще отмечают, что решения, принятые на встречах президентов или премьеров стран ЦА, стоят не дороже бумаги, на которой изложены. Вопросы справедливого распределения воды в регионе, о которых много говорится почти 20 лет, не решены до сих пор.
И здесь есть смысл вспомнить, как проблема водопользования в Средней Азии и Казахстане решалась в советское время. Дело в том, что водные ресурсы в государствах региона распределены неравномерно. Он четко делится на богатые водой страны верховья – Таджикистан и Кыргызстан и зависимые от них в поступлении воды «низовые» Узбекистан, Туркменистан и Казахстан. В Кыргызстане берет исток Сырдарья (образуется при слиянии рек Карадарья и Нарын), а в Таджикистане – Амударья (начинается при слиянии Пянджа и Вахша).
Взять, к примеру, кыргызскую реку Нарын. Ее среднегодовой сток – 19 млрд. кубометров воды. Из них 14 млрд. отпускается низлежащим по течению Узбекистану и Казахстану. В советское время все водохранилища в Кыргызстане строились для того, чтобы обеспечить узбекских и казахстанских земледельцев поливной водой для хлопка и риса. Взамен Советская Киргизия получала из Узбекистана и Казахстана газ и уголь. На их оплату из союзного бюджета Киргизская ССР получала 600 млн. рублей. Инфраструктуру же всех водохранилищ совместно обслуживали инженеры Кыргызстана, Узбекистана и Казахстана.
По данным экс-первого секретаря ЦК Компартии Киргизии Турдакуна Усубалиева, озвученным в СМИ, только Токтогульское водохранилище затопило более 32 тыс. гектаров плодородных земель Советской Киргизии. Под водой остались 24 села и районный центр, где до этого проживали около 30 тыс. человек. Под Кировское, Орто-Токойское и Папанское водохранилища Кыргызстана тоже отдавались плодоносящие земли. В общей же сумме площадь всех затопленных под водохранилища земель республики составила 47 тыс. гектаров.
Однако после развала СССР союзные дотации для Кыргызстана исчезли, а Узбекистан и Казахстан стали требовать плату за газ и уголь. Ставшие вдруг иностранными инженеры разъехались по домам, оставив своих кыргызских коллег делать работу за троих. По данным, озвученным в 2004 году Жогорку Кенешем (парламентом) Кыргызстана, с 1991 по 2001 год Бишкек затратил на покупку узбекистанских и казахстанских природного газа, нефтепродуктов и угля почти 670 млн. долларов.
Тогда же в Кыргызстане впервые поставили вопрос о необходимости взимания платы за воду. Много раз его власти выдвигали инициативы об оплате пропусков воды, однако соседние страны все эти инициативы попросту игнорировали. В середине 1990-х годов в СМИ Узбекистана вообще писали, что вода, дескать, – дар Божий и требовать за нее деньги нельзя. Однако мировой опыт показывает, что страны в низовьях рек имеют право бесплатно получать лишь половину стока. В случае с Нарыном это – 7 млрд. кубометров воды в среднем. Эксперты много раз выдвигали в прессе и на всевозможных конференциях подобные предложения, но их, создается впечатление, попросту никто не слушает.
Ну а поскольку поставляемые Кыргызстану узбекские и казахстанские энергоресурсы стали дорожать, перед республикой встала вполне естественная потребность в альтернативных источниках энергии, коими стали гидроэлектростанции. Более того, встал вопрос о строительстве в Кыргызстане и Таджикистане новых ГЭС, чтобы снять зависимость от поставок угля и газа из-за рубежа. С тех самых пор в прессе Узбекистана не прекращается информационная война против Кыргызстана и Таджикистана, в которой, кроме самих журналистов, участвуют еще и правительственные чиновники.
Наиболее ярким в этом смысле стал сентябрь 2009 года. Главный специалист МЧС Узбекистана Владимир Зуфаров тогда заявил: «В ряде случаев источниками чрезвычайных ситуаций являются приграничные территории Киргизии и Таджикистана, на которых расположены очень крупные гидротехнические сооружения, десятки высокогорных прорывоопасных озер и селеопасные реки. При возникновении аварий на Токтогульском (Киргизия), Нурекском и Кайраккумском (Таджикистан) водохранилищах в зоне возможного затопления на территории Узбекистана могут оказаться десятки городов и сотни других населенных пунктов, – предупреждал узбекский эмчеэсник. – Угрозы затопления территориям Андижанской и Наманганской областей существуют при разрушении плотины Токтогульской ГЭС, чаша водохранилища которой вмещает 19,5 миллиарда кубометров, при высоте плотины 215 метров. В зоне возможного затопления находятся 43 населенных пункта с общим числом населения свыше 220 тысяч человек».
Однако В. Зуфаров упустил тогда из вида одну существенную деталь: 19,5 млрд. кубометров воды было в чаше Токтогульской ГЭС всего один раз и весьма давно. Это количество воды – всего лишь проектная вместимость водохранилища. По состоянию на сентябрь 2009 года, воды в «Токтогулке» было 13 млрд. кубометров, а 1 апреля уже этого года – около 8,3 млрд.
Вообще версий того, почему Узбекистан противодействует попыткам Кыргызстана и Таджикистана построить на своих территориях новые ГЭС, эксперты озвучили множество. Например, имеется предположение, что строительство гидростанций несет угрозу корпоративным интересам частных нефтегазовых компаний.
(Окончание следует)
__________
Фото – http://karakulcy.narod.ru/photoalbum/album2.html
