Недавние обвинения из уст президента Румынии Траяна Бэсэску в адрес России в агрессии против Украины никого не удивили. Вся внешняя политика Бухареста направлена на ослабление российского влияния не только в Юго-Восточной Европе, но и на евразийском пространстве.
Из-за скромного военно-политического потенциала Румыния способна противодействовать вектору евразийской интеграции на узком участке, а именно – на молдавско-украинском и приднестровском направлении. Чтобы усилить позиции Бухареста в регионе, Т. Бэсэску высказался за увеличение численности войск НАТО в странах Центральной и Восточной Европы. В Пентагоне просьбу услыхали и направили на базу «Михаил Когэлничану» 175 морских пехотинцев. База располагается возле черноморского порта Констанца, которому и Румыния, и ее союзники по НАТО придают все большее стратегическое значение, особенно после ухода Крыма из-под юрисдикции прозападного правительства Украины.
Это говорит о степени внимания Запада к Черноморскому бассейну в связи с возникновением проекта евразийской интеграции. Для постсоветской Евразии Черное море имеет важное значение. Как в экономическом, так и в геополитическом плане. Это один из самых удобных коридоров в Мировой океан. Поэтому Бухарест, нацелившийся на построение Великой Румынии и пытающийся стать полновластным контролером черноморского региона, старается умело сыграть на противоречиях, возникающих между Россией и коллективным Западом. Украинский кризис дает здесь широкое поле для антироссийских маневров.
Бухарест поддерживает прозападный курс самозваного киевского руководства, так как это гарантия того, что на восток от Румынии не образуется альтернативный НАТО и ЕС полюс силы, способный конкурировать с Брюсселем и Вашингтоном. Земли за своей восточной границей Бухарест надеется включить в Великую Румынию, строительство которой – краеугольный камень румынской внутренней и внешней политики. Внутренней – потому что ни один румынский политик не выступит с осуждением этого ревизионистского плана, если не хочет превратиться во врага румынского народа; внешней – потому что все действия Бухареста на международной арене подчинены главной цели – созданию Великой Румынии.
Поведение Киева в этой ситуации удивляет. Он похож на приговоренного к казни, который сам же и давит на педаль гильотины, чтобы отрубить самому себе голову. Украине отведена роль одной из жертв Великой Румынии. Проигранный в 2005 г. в Международном суде ООН суд за право обладания шельфом у о. Змеиный (тогда президентом был тоже прозападный В. Ющенко) это подтверждает. Теперь Бухарест жаждет получить несколько стратегически важных островов на Дунае и украинскую часть Бессарабии. Сейчас украинская Бессарабия (Одесса) охвачена антимайданными протестами, требуя как максимум воссоединения с Россией, как минимум – федеративного статуса. В Бухаресте отдают себе отчет, что укрепление евразийского влияния в Бессарабии – это прямой удар по великорумынской идее, тем более что регион омывается водами Черного моря. Выход у Т. Бэсэску один – поддерживать «евромайдан» и ратовать за усиление присутствия НАТО в регионе.
Киев же сам себе роет могилу, подыгрывая Бухаресту на приднестровском направлении. В принципе такое поведение вписывается в алгоритм действий всякого прозападного украинского правительства. При В. Ющенко Киев так же рьяно принялся душить Тирасполь транспортной блокадой, как он делает сегодня при А. Турчинове. Причем к приднестровскому вопросу киевская хунта подходила с двумя вариантами решения. Первый – украинизация непризнанной республики через насаждение необандеровской идеологии среди приднестровских украинцев (28 % населения). «Правый сектор» уже высказывал свое пожелание сделать из «неправильных» приднестровских украинцев «правильных» почитателей Бандеры и Шухевича. До этого с подобной мечтой носилась эпатажная националистическая организация УНА–УНСО – идеологический близнец «Правого сектора», чьи боевики тоже были замечены на «евромайдане». Второй вариант – в угоду Западу осложнять жизнь Тирасполю под любым предлогом. Этим Киев и занимается ввиду невозможности украинизировать Приднестровье.
Вообще, в будущем стоит ожидать активизации действий Киева на приднестровском направлении. Приднестровье – стратегически важный участок, словно кость в горле у румынских реваншистов. В Кишиневе сидят у кормила власти откровенные румынизаторы, готовые хоть завтра встроить Молдавию в натовско-румынский проект, и чем сильнее они того хотят, тем большее сопротивление оказывает Тирасполь. Не будь этой узкой полоски земли, все пространство на восток от Прута до Буковины превратилось бы в зону неоспоримого военно-политического и культурного влияния Румынии.
Еще пуще Бухарест боится воссоединения Приднестровья с Россией в какой-либо форме, и прецедент Крыма наводит на румынских политиков тревожные думы. Тирасполь в составе России – это крест на проекте Великой Румынии. Поэтому на евроузурпаторов в Киеве Т. Бэсэску делает особую ставку. Без их соучастия блокада Приднестровья была бы неполной.
Не будем забывать о Гагаузии, которую связывают с Приднестровьем прочные культурно-идеологические связи. Как и приднестровцы, гагаузы не желают быть придатком Великой Румынии и тяготеют к Русскому миру. Взаимная политическая поддержка Комрата и Тирасполя – известный факт. Происходящее в Приднестровье отражается на ситуации в Гагаузии, и наоборот. Если Приднестровье станет активным участником евразийской интеграции, таким же участником станет и Гагаузия, что сведет перспективы реализации великорумынского проекта к минимуму. Так что давление на Тирасполь и Комрат для великорумынских шовинистов – жизненная необходимость. Здесь интересы Румынии и ее западных опекунов совпадают, и великорумынские инициативы Т. Бэсэску не вызывают нареканий ни в Вашингтоне, ни в Брюсселе.
А что же Киев? Киев точит зубы на Донецк и Луганск, Харьков и Одессу, Запорожье и Николаев. Киев боится слияния всего Юго-Востока в единый цивилизационно-политический блок, ориентированный в сторону, противоположную от Запада. Это самоубийственно, ведь на недопущение такого развития протестных настроений надеются и в Бухаресте, для которого любое усиление российского влияния означает ослабление великорумынского импульса, и наоборот. Приходим к выводу, что залогом территориальной целостности Украины является ее активное участие в евразийском интеграционном проекте, а не оппонирование ему.
Но в Киеве этого замечать не хотят. Личные интересы там ставят выше государственных. Критикуя Россию, киевская хунта наводит искусственно подогретое общественное возмущение на ложную цель. Ведь главный претендент на украинские земли находится на западе – это Румыния и ее покровители. Воссоединение Крыма с Россией – реакция крымчан на дискриминационную политику Киева. Не притесняй Киев русский язык, не заставляй крымчан поклоняться чучелам Бандеры и Шухевича, не пересматривай он историю Великой Отечественной войны, и Крым бы не имел к Киеву претензий. Но последний все делал наоборот.
Румыния о желании быть объектом великорумынских притязаний никого спрашивать не будет. Потому что знает – одесситы, гагаузы и приднестровцы румынами быть не хотят. Тем более что Бухарест взялся за пересмотр преступных деяний главного «великорумынизатора» – гитлеровского соратника маршала Антонеску.
Как видим, у внутренней политики Киева и Бухареста много общего, но во внешнеполитическом смысле уцелеет из них кто-то один. Если Киев и дальше будет считать русскоязычную Украину второсортной (чему удовлетворенно аплодируют в Бухаресте), вряд ли уцелевшим будет именно он.
