Одним из наиболее острых вопросов в современной Киргизии является перспектива вступления страны в Таможенный союз, у которого есть и свои сторонники, и свои противники. Политики, выступающие за интеграцию, указывают на большие перспективы в случае объединения рынков, а их оппоненты пугают экономическим прозябанием страны и ростом цен.
В киргизском обществе все еще не сложился окончательный компромисс по вопросу об участии в этом интеграционном проекте. Социологический опрос Gallup 2014 года показал, что вступление страны в ТС поддерживает 49% взрослых жителей республики, а против вступления – 35% респондентов. Год назад, по данным того же исследования, соотношение сторонников и противников было иным: 62% против 21%.
Подобные колебания общественных настроений – итог ожесточенных политических дебатов, идущих в киргизском обществе. Порой научные конференции по проблемам экономической интеграции превращаются в митинги, а на страницах СМИ идет ожесточенная полемика, где часто превалируют аргументы не экономического, а политического и эмоционального толка.
Для того чтобы оценить потенциальное экономическое воздействие вступления в ТС на Киргизию, рассмотрим более подробно состояние национальной экономики. По официальным данным, национальный ВВП составил в минувшем году 350 млрд. сомов. Едва ли не доминирующим в структуре экономики является непроизводственный сектор – 74,3 млрд. (22,1% ВВП), его составляет сфера торговли, финансов, операций с недвижимостью и различных бытовых услуг, около 54,7 млрд. (15,6%) приходится на государственное управление, образование и медицину. Для сравнения: 46,7 млрд. сомов (13,3%) дает обрабатывающая промышленность, 53,1 млрд. (15,2%) – сельское хозяйство, 23,6 (6,7%) – строительство, 33,3 млрд. (9,5%) – транспорт и связь. Экономические диспропорции очевидны. Причем есть основания предполагать, что доля непроизводственной сферы только занижена, так как в республике действует большой теневой сектор, связанный с торговлей и транспортировкой товаров.
Многие в Киргизии открыто признают, что одной из основ экономики является реэкспорт дешевых китайских товаров через страну в Казахстан и Россию, часто – контрабандными путями. Бишкекский рынок «Дордой», где заключается изрядная часть сделок, в шутку называют предприятием национального масштаба. И ведь торговую сферу действительно можно назвать одной из основ республиканской экономики.
Известно, что «Дордой» занимает территорию около 100 га, только по официальным данным, на нем располагается более 16 тысяч торговых контейнеров и занято более 50 тысяч человек. Однако он является далеко не единственным рынком в Бишкеке – городе с 850-тысячным населением, приезжим наверняка посоветуют посетить, например, Ошский или Ортосайский рынки на городских окраинах. О роли торговли в жизни общества можно также судить и по занятости. Опять-таки по заведомо заниженным официальным оценкам, около трети трудоспособного населения Бишкека работает в сфере торговли и бытовых услуг, а реальный уровень этого показателя с учетом неофициального найма может составлять и более высокие значения.
Значительная часть тревог, связанных с вступлением в ТС, вызвана именно последующим изменением таможенных тарифов, которые ударят по реэкспортной сфере, а также ожидаемым ужесточением пограничной охраны. Это потребует кардинальной перестройки республиканской экономики, что, как опасаются многие, может сопровождаться периодом экономического спада и нестабильности.
Однако, по всей видимости, экономические перемены со всеми их рисками – неизбежны, причем без учета перспектив вступления Киргизии в ТС. Республиканские власти фиксируют троекратное сокращение грузового потока на том же «Дордое» (подсчитано по числу грузовых фур). Недавние опросы, проведенные среди торговцев, показали, что они явно встревожены идущим сейчас снижением торговой активности. 69% опрошенных работников рынка и предпринимателей говорят о заметном сокращении оборота в течение двух последних лет, 76% – о сокращении числа оптовых покупателей, 46% уверены в том, что эта тенденция сохранится в ближайшие годы.
Причины этих тенденций – сугубо внешние. Казахский бизнес последние годы составляет все большую конкуренцию на рынке реэкспорта и стремится замкнуть на себя потоки китайских товаров, которые все еще пользуются спросом на постсоветском пространстве. Находясь в зоне ТС, Казахстан имеет все шансы «отбить» значительную часть рынков сбыта на своей территории и в России, что приведет к краху киргизского реэкспорта (88% торговцев «Дордоя» продают свои товары преимущественно выходцам из Российской Федерации и Республики Казахстан).
Казахстанское присутствие на рынке реэкспорта будет усиливаться после открытия центра приграничного сотрудничества «Хоргос» на границе с Китаем, для транспортного сообщения с которым строится новая железнодорожная ветка от станции Жетыген. Рост емкости казахского транзита может привести к тому, что поток товаров двинется по более удобному маршруту в обход Киргизии, тем более что, по оценкам перевозчиков, время доставки товаров из Китая в Казахстан сократится на 12 дней.
Кроме того, идет постепенное укрепление пограничной охраны, в результате сокращаются возможности ввоза в РК реэкспортных товаров в обход тарифов ТС. В перспективе киргизский реэкспорт может оказаться полностью запертым между маршрутами, идущими из КНР в Казахстан и Таджикистан. Страна может стать транспортным тупиком, особенно если пойдет на самоизоляцию от ТС.
Сейчас киргизская дипломатия пытается добиться от стран-членов ТС «льготного периода», на который стране будет позволено сохранить старые таможенные тарифы хотя бы для части предпринимателей, чтобы облегчить переходный период, или даже вовсе объявить ряд крупных киргизских рынков свободными экономическими зонами. Однако в конечном итоге эти меры вряд ли принесут пользу самой республике, так как сами по себе они не создадут базу для перепрофилирования экономики. Страна нуждается в создании новых промышленных предприятий, однако пока не может справиться с этой задачей из-за недостатка средств и плохих условий бизнес-среды.
В 2013 году в республике около 38% банковских кредитов выдается предприятиям, работающим в сфере торговли и бытовых услуг, еще 18,7% составляет потребительское и ипотечное кредитование. Для сравнения: промышленность получает менее 7% кредитных ресурсов, что крайне осложняет открытие новых производственных проектов. Проблемой также являются риски, связанные с социальной нестабильностью. Речь, в частности, об угрозах для золотодобывающей компании «Кумтор», крупнейшего предприятия страны, работа которой стала в 2013 году поводом для массовых выступлений с требованием пересмотреть формат работы проекта и его структуру собственности. Причем многие зарубежные бизнесмены считают, что власти так и не смогли адекватно среагировать на ситуацию и оперативно ее разрешить.
Местные жители также указывают на массу проблем в области сельского хозяйства – дефицит технических и кредитных ресурсов (хотя уровень кредитования отрасли почти удвоился за последний год), слабости централизованных закупок сельхозпродукции, нехватка собственных обрабатывающих производств, которые могли бы быть потребителями сельскохозяйственного сырья. Правительство пытается решить эти проблемы, в т.ч. развивая лизинг сельскохозяйственной техники, однако реабилитация республиканского аграрного сектора потребует еще какого-то времени.
Существует масса других проблем, включая слабость судебной системы и неисполнение судебных приговоров, износ национальной инфраструктуры, слабость системы здравоохранения и институтов государственной власти. В конце концов, до сих пор актуальны и политические риски, вызванные частой сменой кабинета министров, а также регулярными слухами о близости новой революции.
В этих условиях страна, несомненно, нуждается в толчке к развитию экономики, особенно экспортоориентированных отраслей, своего рода «точек», а вернее направлений роста производства. Для этого страна нуждается в двух факторах: стабильном рынке сбыта и определенных финансовых ресурсах, необходимых для открытия новых или расширения старых производств. Вхождение в ТС вряд ли само по себе станет панацеей, однако даст Киргизии вполне реальные шансы запустить процессы развития собственной экономики в рамках единого рынка.
Важно также понимать, что сейчас речь идет именно об «окне возможностей» для Киргизии, а не стратегической цели России по включению республики в ТС, ведь экономическое значение интеграции страны для действующих членов союза является спорным.
«У Киргизии не так много товаров, которые могут интересовать рынок ТС, – отмечает руководитель сектора экономического развития постсоветских стран Института экономики РАН Елена Кузьмина. – Есть уже ориентированная на рынок ТС продукция швейного производства и сельского хозяйства, мясомолочная продукция, фрукты и овощи. Но швейное производство практически полностью находится в теневой сфере и необходимо решать эту проблему для полноценного участия в ТС. А агропромышленная продукция не может пройти сертификацию качества ТС. И речь не только и не столько в качестве продукции, сколько в отсутствии современных фитосанитарных лабораторий».
Очевидно, что интеграция Киргизии в рамках рынка ТС потребует определенных усилий, однако на текущий момент отсутствует какой-либо альтернативный проект обеспечения долгосрочного экономического роста. Некоторые авторы строят самые фантастические проекты развития экономики республики без участия в интеграционных проектах. В частности, высказываются идеи превращения страны в «Швейцарию» (ставка на развитие туризма) или «Кремневую долину» (обеспечение экономического роста за счет ИТ-сектора). Говорят даже о необходимости перейти к «постиндустриальному обществу», минуя индустриализацию, вернее реиндустриализацию страны. Однако эти проекты имеют мало общего с экономическими реалиями и скорей демонстрируют дефицит серьезных стратегий развития на политическом рынке республики.
Таким образом, сейчас необходима слаженная работа киргизского экспертного сообщества, связанная с поиском путей оптимального использования возможностей, предоставляемых членством в ТС. Необходим международный диалог по поиску наиболее выгодного для республики включения национальной экономики в общее таможенное и торговое пространство.
