Перспективы евразийской интеграции продолжают оживлённо обсуждаться на разных площадках. Переговоры на уровне глав государств (очередная встреча лидеров России, Белоруссии и Казахстана состоялась 29 апреля в Минске) и согласование базового Договора о Евразийском экономическом союзе дополняются экспертными обсуждениями, позволяющими лучше высветить проблемные вопросы и наметить подходы к их решению. В этом отношении научно-практическая конференция «Евразийская интеграция: потенциал развития», организованная 26 апреля Институтом стран СНГ при поддержке Евразийского банка развития и администрации города Байконур оказалась событием весьма примечательным.
Начнём с того, что само место для проведения мероприятия, собравшего несколько десятков участников из России, Казахстана и Киргизии, обсуждавших вопросы экономики и безопасности, было выбрано неслучайно. После периода хаоса и трудностей начала 1990-х годов, когда уникальная технологическая база оказалась под угрозой уничтожения, президенты России и Казахстана подписали в 1994 году документ, позволивший в конечном итоге сохранить как уникальный комплекс стартовых площадок (ставший в конечном итоге лидером по числу ракетных пусков), так и сопутствующую производственно-технологическую инфраструктуру. В немалой степени это явилось отражением зрелости политических элит независимого Казахстана, резко контрастирующей, к примеру, с системной безответственностью «элит» постсоветской Украины. Напомним, именно Астана ещё в середине 1990-х годов выступила инициатором и пропагандистом идеи евразийского единства.
Сегодня арендуемый Россией космодром Байконур, расположенный на территории Республики Казахстан, является важным примером взаимовыгодного двустороннего сотрудничества в сфере высоких космических технологий. Сотрудничества, которое, конечно, вовсе не свободно от проблем и спорных вопросов, как раз и ставших предметом оживлённой дискуссии и заинтересованного обмена мнениями. Следует напомнить, что становление нового интеграционного объединения протекает в крайне сложных условиях, и события вокруг Украины наглядно демонстрируют, на что готовы пойти западные стратеги, лишь бы оторвать и в максимальной степени противопоставить Россию и её соседей. Общественно-политические процессы в постсоветских странах имеют немало сходных типологических черт, и чрезмерная зависимость их правящих элит от внешних центров силы актуализирует наиболее деструктивные из них. Республика Казахстан, другие страны, в том числе взявшие курс на евразийскую интеграцию, проводят многовекторную (иногда её именуют комплиментарной) внешнюю политику. Это вполне оправданно, однако ни в Казахстане, ни, скажем, в Армении невозможно представить себе ситуацию, когда американский посол созывает, угрожая депутатам, заседание национального парламента, вице-президент заокеанской сверхдержавы разваливается в кресле главы государства, ясно демонстрируя, кто в доме хозяин, а лидер оппозиционной партии штурмует административные здания, не отрывая уха от телефона, на котором «висит» опять-таки американский посол.
Словом, продолжающаяся украинская драма является сложным вызовом для процессов евразийской интеграции, ставя в повестку дня непростые вопросы о рисках интеграции, а также о дальнейших путях развития евразийского пространства, включая его возможное расширение. В ходе конференции приводились доказательства того, что совокупный эффект от интеграции оказывает позитивное влияние не только на абстрактные для многих макроэкономические показатели, но и жизнь рядовых граждан. И это притом, что для многих из них благодаря специфической деятельности значительной части СМИ последствия экономического сотрудничества в рамках Таможенного союза представляются, скорее, в негативном свете.
Например, в случае Казахстана расхожим мифом является утверждение о якобы имеющих место убытках экономики страны по итогам трёх лет её членства в ТС. Говорится также и о росте цен, о сокращении казахстанского экспорта и, соответственно, об увеличении импорта из стран ТС (прежде всего из России). Если же обратиться к статистике, то можно сделать вывод, что по факту в 2012-2013 гг. внешняя торговля страны сократилась незначительно, в то время как в рамках ТС падение было достаточно существенным. Имеет значение также общий объем экспортно-импортных операций и его стоимостной эквивалент, что особенно важно для стран, значительную долю экспорта которых составляют минеральные ресурсы (цены на которые подвержены серьёзным колебаниям на внешних рынках). Неудивительно, что сокращение потребления ресурсов приводит к снижению их поставок.
Не соответствует действительности и утверждение о вытеснении казахстанских товаров российскими – в 2013 году инфляция в Казахстане оказалась меньше, чем в России, а стало быть, возник эффект конкурентного роста казахстанских производителей. Более тщательный контроль за качеством, таможенными процедурами в рамках ТС привел к сокращению ввоза из Китая и некоторых стран арабского мира, что оказалось весьма выгодно для национальных производителей. С 2013 года стали реально работать проекты индустриализации страны, включая её приграничные регионы. За три года удалось создать предпосылки для интеграции не только в торговле, но и в сфере производственной кооперации по ряду отраслей промышленности – то есть там, где возможны прорывы, не связанные с унылым «толканием локтями» за место лучшего поставщика нефти и газа на запад либо на восток…
Перечисленное выше – лишь некоторые примеры позитивных результатов евразийских интеграционных процессов. А какими цифрами оценить внутреннюю стабильность, отсутствие (несмотря на беспорядки, подобные случившимся в Жанаозене и имеющим сложную природу) массовых проявлений недовольства на социально-экономической почве, которые, как свидетельствует опыт некоторых стран, могут в течение короткого времени сокрушить государства, еще вчера казавшиеся вполне благополучными? Какими суммами оценить национальную безопасность – залог любого успешного экономического развития, в значительной степени обеспечиваемую сотрудничеством с Россией в рамках ОБСЕ и других соглашений?
Если вернуться к экономике, то стоит заметить, что за период 2010-2013 гг. темпы экономического роста в странах ТС были достаточно высокими, что давало дополнительный импульс к развитию. Фиксировались позитивные изменения и в структуре торговли. Вместе с тем первоначальный эффект замещения торговли себя в значительной мере исчерпал, однако потенциал развития еще даже не начал реализовываться. Конечно, там, где действуют нормальные экономические (и геополитические) законы, невозможно ожидать наступления чуда по мановению волшебной палочки. В своё время подобными инфантильными ожиданиями прихода «доброго дяди» из Брюсселя в значительной мере питалась программа «Восточное партнерство», а иные мудрецы даже страны Центральной Азии примеривали на роль «Европы-3». Однако иллюзии постепенно рассеиваются, и на примере ряда стран мы видим, что интеграция «в Европу» – это прямой путь к утрате национального суверенитета (а в случае с Украиной – еще и к неспособности удержать страну в доставшихся от Советского Союза границах).
В противоположность европейскому проекту Таможенный, а затем и Евразийский экономический союз ни в коей мере не посягает на государственный суверенитет его участников (при этом за этим понятием не должны скрываться интересы псевдорыночно-спекулятивного лобби). Лучшее доказательство этому – голосование некоторых партнёров России в ходе недавнего заседания Генеральной Ассамблеи ООН по известной скандальной резолюции в связи с так называемым крымским и, шире, «украинским» вопросом. Москва уважает право своих союзников на выражение собственной точки зрения – в отличие от Вашингтона, не чурающегося здесь самых разнообразных форм давления и политического шантажа. Судя по некоторым признакам, американские «партнёры» пытаются активно эксплуатировать страхи части казахстанских и белорусских элит, указывая на Россию как на основной источник потенциальной нестабильности, играя на эмоциях, раздувая страхи и фобии.
Конечно же, это является полным абсурдом – Москва, как никто иной, заинтересована в стабильности и предсказуемости по периметру своих границ, в добрососедских отношениях со всеми соседями и в первую очередь со странами, имеющими с Россией наиболее протяжённые границы[1]. При этом в Евразийской экономической комиссии не стремятся к заявлениям о форсированном расширении формирующегося союза и не выступают с агитацией за присоединение к нему, исходя из того, что это – суверенный выбор каждой страны.
Людям, не являющимся убеждёнными противниками России, её цели, не содержащие никакого «двойного» или «тройного дна», вполне очевидны. Они заключаются в формировании экономического и военно-политического союза не в целях противостояния кому-либо, а для лучшего обустройства жизни и для защиты людей и народов, столетиями составлявших единое историко-культурное пространство. В конечном итоге речь идёт о формировании условий для большей предсказуемости решений, принимаемых в сфере экономики, а на каком-то этапе – и во внешней политике. То обстоятельство, что эти вообще-то вполне очевидные вещи нередко не удаётся донести до заинтересованной аудитории, является в том числе следствием недостатков в информационной политике стран – участниц Таможенного союза, некоторой неопределённостью в связи с неизбежной в будущем сменой элит некоторых из них, наконец, инерцией 20-летнего прозападного внешнеэкономического вектора развития (а точнее, деградации), наконец, банальным нежеланием что-либо делать.
Не случайно в ходе конференции в Байконуре звучали сетования на отсутствие в странах ТС эффективно действующих команд, с которыми можно было бы обсуждать перспективы и ход интеграции. А также справедливо указывалось, например, на недостаточное внимание к вопросам инвестиций, без которых любой экономический союз будет ущербным, становясь заложником личных договоренностей и переменчивых интересов лоббистов. Затрагивались и базовые вопросы, такие как необходимость формирования экономической, социальной и политической инфраструктуры влияния. В этой связи рассматривался опыт работы американских «партнёров», направленных на смену (в течение 20-25 лет) идентичности, по крайней мере, элит в странах, оказавшихся объектами геополитического интереса. Если западные посольства опираются в своей деятельности на сеть многочисленных НПО, то преимуществом России может стать ориентация на конкретные проекты, связанные с реиндустриализацией, строительством дорог, содействием решению водной проблемы в странах Центральной Азии и.д.
Сейчас страны постсоветского пространства, как подчёркивали участники конференции, находятся на пике геополитических трансформаций. Похоже, Запад окончательно отменяет сложившиеся ранее нормы международного поведения. В этой связи потенциал дальнейших усилий в рамках евразийского экономического союза представляет особую важность, как и ответы на возникающие вызовы, которые, как показывает ситуация с Украиной, могут быть чрезвычайно острыми.
В свою очередь, Афганистан, конфликты на Ближнем и Среднем Востоке будут и дальше оказывать негативное влияние на безопасность государств Центральной Азии и Кавказа. В иррациональных попытках давления там, где это только возможно, Запад попытается создавать проблемы России, однако прежде всего это будут проблемы для народов, населяющих страны, которые выбраны полем для подобного рода экспериментов. В качестве ответа необходимо укреплять и совершенствовать, а главное – наполнять реальными смыслами структуры, «ответственные» за экономическое взаимодействие и безопасность на пространстве бывшего СССР.
[1] В этой связи, конечно, не может не вызывать озабоченности информация о появлении в Казахстане структур, аналогичных «Правому сектору», о росте ксенофобских настроений. Их отражением, по всей видимости, являются некоторые, мягко говоря, неоднозначные публикации последних месяцев, проведение т.н. «Антиевразийского форума» и т.д.
