Наш рассказ придется начать издалека. В самом центре Украины на древней земле Надросья (исток и излучина реки Рось, «давшей» нам начало российской истории) есть небольшой Погребищенский район. Стоит там небольшое село Круподеринцы. Для гражданина, мало знающего собственную историю, оно, не исключаю, покажется непривлекательным – мало ли умирающих сел в Украине. Но для любого образованного человека в Болгарии или России это – символическое и памятное место. Ведь там похоронен известнейший дипломат России, один из освободителей болгар от османского ига граф Николай Павлович Игнатьев. В селе было его имение, сохраненное благодаря тому, что ныне в нем располагаются начальная школа и музей графа Игнатьева как филиал Винницкого областного краеведческого музея.
Таким было имение Игнатьевых столетие назад, в 1901 г.
Бывшее имение сегодня
Имя этого великого человека известно по его вкладу в упрочение международного положения России. Это он в 1858-м заключил мирный Бухарский договор. Его прямая заслуга в заключении в 1860-м Пекинского мирного договора, после которого все земли Приамурья и Приморья стали российскими территориями, а на карте империи появился город-крепость, город-порт Владивосток. Но еще более неоценима его личная заслуга в подписании Сан-Стефанского мирного договора по результатам русско-турецкой войны 1877-1878 гг., когда после пятивекового османского ига болгарский народ получил свободу.
Одна из последних фотографий Николая Павловича с супругой Екатериной Леонидовной (урожденной Голицыной). Фотография из архива наследников Игнатьева, публикуется с их разрешения
Со временем, под напором исторических бурь, прошумевших над нашим Отечеством в ХХ веке, личность и дела графа Игнатьева подверглись забвению. И только в наши дни интерес возобновился. Скажу без лишней скромности – во многом благодаря членам Всеукраинского союза писателей-маринистов, которые в 2004 г. провели в Круподеринцах памятные мероприятия, приуроченные к 100-летию со дня начала русско-японской войны.
Именно там, в бывшем имении, на прихрамовой территории 15 мая 1914-го появился памятник, отсылающий нас своим весьма примечательным видом к строчкам известной песни: «Не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу мы русского флага…» Надпись на камне гласит: «Крест сей воздвигнут в молитвенную память лейтенанта Владимира Игнатьева, капитана 2 ранга Алексея Зурова и всех русских моряков, погибших в Цусимском сражении». Это – единственный на Украине памятник морякам, погибшим в том трагическом сражении, имя которому – Цусима, и установлен он матерью лейтенанта Владимира Игнатьева – вдовой графа Н.П. Игнатьева Екатериной Леонидовной.
К слову, здесь же родился один из первых подводников России – Иван Иванович Ризнич, участник первого похода российских подводных лодок против японского флота. Вот и не верь после этого в шутливую поговорку про «подводную лодку в степях Украины»…
Итак, вот уже 10 лет Круподеринцы стало местом паломничества представителей общественности и дипломатического корпуса Болгарии, России и историков-патриотов Украины. Главные почести Николаю Павловичу Игнатьеву отдаются, конечно же, у его могилы, которую по бокам венчают две краткие, но значимые надписи: «Пекин 1860» и «Сан-Стефано 1878».
На могиле выдающего россиянина, болгарского патриота и почитателя украинской культуры всегда цветы
Слева и справа от могилы главы семейства находятся захоронения его самых близких людей – двух Екатерин: жены и многолетнего спутника по жизни Екатерины Леонидовны и дочери Кати. Собственно, ради этой удивительной и прекрасной женщины, которую при жизни так и звали – Екатерина Прекрасная, я и затеял свой рассказ.
К сожалению, сведений о ее необыкновенной судьбе почти не осталось. Блистательная столичная красавица фрейлина императрицы Александры Федоровны (жены Николая II), с началом русско-японской войны стала скромной сестрой милосердия. А в следующей, уже мировой войне пала на поле брани.
Она родилась 145 лет назад, весной 1869-го в Константинополе в семье чрезвычайного и полномочного посла Российской империи в Турции генерал-адъютанта Николая Павловича Игнатьева. Две красавицы дочери и пять сыновей-витязей были сокровищем и главной ценностью этой замечательной и дружной семьи.
Прошло время, и после возвышения Николая Павловича в должностях вся семья вернулась в российскую столицу. Получив прекрасное образование и превратившись из девушки-подростка в красавицу, умная и обаятельная Екатерина Игнатьева стала одной из самых блистательных лиц Санкт-Петербурга. Ей было ровно 23 года, когда она, став фрейлиной супруги наследника российского престола, сначала обратила на себя взгляд и внимание великого князя Михаила Михайловича (родного племянника императора Александра III), а затем и покорила его сердце. Но Александр III, узнав о планах помолвки, запретил своему племяннику вступать в этот брак под предлогом недостаточной знатности рода Игнатьевых. Фактической же причиной было то, что главу семьи к этому времени уже отлучили от свиты и отправили в «украинскую ссылку» в его имение Круподеринцы.
Удар для Екатерины был настолько тяжелым, что она покинула двор, причем навсегда. К слову сказать, личная жизнь великого князя в будущем также не сложилась. Екатерина же, пытаясь залечить тяжелейшую душевную рану, поступает в Свято-Троицкую общину милосердия – первую в России официальную школу-общину сестер милосердия, существовавшую под патронажем Александры Федоровны. Согласно ее уставу, все поступившие в общину женщины, пожелавшие стать сестрами милосердия, независимо от сословия в течение трех лет пребывали в статусе испытуемых, во время которых проверялись их нравственные и деловые качества. Кроме того, кандидатки в сестры «подвергались, в отношении способностей своих хождению за больными, испытанию доктора», который сообщал о его результатах начальнице общины и управлявшему ею комитету. Комитет принимал решение о присвоении испытуемой звания сестры милосердия.
Как и все сестры общины, после испытательного срока Екатерина Игнатьева была приведена священником к присяге сестры милосердия и получила особый знак – золотой нагрудный крест с надписью «Всех скорбящих радость» на одной стороне и «Милосердие» на другой, который носился на зеленой ленте. Устав Свято-Троицкой общины не только регламентировал жизнь сестер милосердия, но и вносил в нее достаточно серьезные ограничения. Так, сестры не могли иметь в общине собственной мебели и одежды. Они не получали жалования и не могли держать при себе денег. Все, что сестрами получалось за услуги (деньги, подарки), принадлежало общине. Отлучаться с территории общины и принимать гостей сестрам позволялось лишь с разрешения надзирательницы. Посетители, в том числе родственники, могли видеться с сестрой не чаще двух раз в неделю и исключительно в специальной приемной зале.
Практически с самого момента возникновения общины сестры несли свет своего служения всем страждущим, вначале в столице, а затем и за границами империи. В 1900-м Екатерина впервые попала на Дальний Восток. Сначала как сестра милосердия Российского общества Красного Креста во время Ихэтуаньского («боксерского») восстания в Китае. Там она, находясь среди солдат и офицеров русской армии в Приморье и Приамурье, впервые увидела кровь раненых, страдания, смерть. Вместе с другими сестрами она служила в лазаретах Приамурья, Порт-Артура и Маньчжурии, перевязывая и ухаживая за ранеными на передовых позициях, в полуразрушенных фанзах, претерпевая множество лишений от болезней, неустроенности, скудного питания.
О тех днях, проведенных в войсках, рассказал очевидец Петр Иванов: «Александровский, уполномоченный Красного Креста, находился с летучим санитарным отрядом в боевой линии. Врач Ануфриев и братья милосердия перевязывали раненых на месте боя и доставляли их на перевязочный пункт. На перевязочном пункте в этот день собрался весь его состав: Александровский, врачи Крестовский, Ануфрович, Вествотер и сестры милосердия: графиня Игнатьева, Ахоютина, Лабутина, Еремина и Кузьмина. Все были заняты своим делом и помогали раненым. Сестры милосердия прямо выказали себя героинями и проявили удивительное мужество. Под пулями они продолжали перевязывать раненых, и ни одна не подумала спасаться за каким-либо прикрытием». За свое мужество графиня Игнатьева была награждена медалью «За храбрость» на Георгиевской ленточке.
Графиня Екатерина Николаевна Игнатьева – Екатерина Прекрасная
С первых дней русско-японской войны Екатерина Николаевна вновь на передовой и вновь в ставшей ей родной Маньчжурии. Она уже была опытной и знающей сестрой милосердия и поэтому рвалась (в прямом смысле) на самые сложные участки передовой. О своих встречах с двоюродной сестрой в книге «Пятьдесят лет в строю» вспоминал генерал А.А. Игнатьев: «Пробираясь между двуколками, китайскими арбами и громоздкими четырехколесными фургонами, напоминавшими екатерининскую эпоху, я не без труда добрался, наконец, до походной солдатской палатки, в которую можно было влезть только ползком. Катя страшно обрадовалась моему приходу. Я же не мог скрыть чувства невольной жалости к ней. – Что ты, что ты! – сказала она мне. – Посмотри, какая у меня чудная циновка! Она так хорошо спасает меня от грязи. Она и раненых спасала… Катя сразу безудержно стала раскрывать передо мною картины отступления. Она рассказывала, как трудно было устроить раненых, какой беспорядок господствовал в тылу. Она еще не ругала Куропаткина, но обвиняла во всем высших начальников. И рассказывала о самоотверженных подвигах солдат, санитаров и младших командиров. Горел фонарик со свечкой, освещая когда-то жизнерадостное, но уже измученное и постаревшее лицо Кати. Мне так хотелось ей услужить, но я даже ничего и не посмел предложить. Ни о прошлом, ни даже о родных мы не проронили ни слова. Оба мы уже стали маньчжурцами».
К маю 1905-го Екатерина получила долгожданный отпуск, но вместо возвращения в столицу она прибыла во Владивосток, чтобы встретить самого младшего и самого любимого брата Владимира (Димку, как звали его все родные). А дабы не оказаться праздношатающейся, вернулась к своим обычным обязанностям, став сестрой милосердия в морском госпитале. 15 мая на нее обрушился жестокий удар: любимец семьи Владимир-Димка погиб на броненосце «Александр III» во время Цусимского сражения. Погиб и двоюродный брат Екатерины Алексей Зуров. По свидетельству родных, именно смерть самого младшего, самого любимого сына – единственного, ставшего моряком, подкосила графа Николая Павловича…
Екатерина Николаевна осталась в морском госпитале и продолжала ухаживать за ранеными моряками, теми, кто прорвался во Владивосток. Она за мужество, героизм и самоотверженность вновь была удостоена георгиевских наград. Но и они ее не радовали и не согревали. Даже для семьи стало понятно, что их Екатерина Прекрасная обретала свой внутренний покой в заботах о других и уже никогда, ни при каких обстоятельствах не вернется к прежней жизни.
Сохранилась всего одна фотография, на которой есть дальнее изображение Екатерины Николаевны среди родных в имении Круподеринцы.
Слева направо: брат Алексей, мать – Екатерина Леонидовна, Екатерина, сестра Мария и отец (в правом углу на качалке) на летней веранде имения
В 1912-м, с началом Первой Балканской войны, она вновь на фронте, теперь уже в любимой ее отцом Болгарии, о которой она много слышала от Николая Павловича и читала в его «Письмах веры, любви, надежды» Екатерине Леонидовне. Своими глазами она увидела и Шипку, и редуты Плевны, и сотни могил-памятников русским воинам. Все время она провела на передовой, оказывая помощь раненым болгарским и сербским воинам.
С началом Первой мировой войны Екатерина Николаевна направилась знакомым маршрутом – на фронт. В сентябре 1914 г. петербургская газета «Вечернее время» сообщала об отъезде Екатерины Николаевны на театр военных действий: «Графиня Игнатьева считается одной из наиболее опытных сестер милосердия, стаж благородной деятельности которой составлял более двадцати лет. В качестве сестры милосердия графиня находилась в Китае во время крестьянского восстания 1898-1901 гг., а затем в Маньчжурии, помогая раненым в русско-японской войне. В мирное время Игнатьева работала в Свято-Троицкой общине в Петербурге». Как опытная «сестрица», она стала старшей сестрой милосердия военного госпиталя №3 общины Святой Евгении великой княгини Марии Павловны.
Видимо, это последняя прижизненная фотография Екатерины Николаевны Игнатьевой, где она запечатлена на групповом снимке военного, санитарного и служебного состава госпиталя. На снимке она – во втором ряду в центре (прямо за сидящей в первом ряду фрейлиной Джунковской, одетой в серый костюм). Снимок из журнала «Нива» от 27 сентября 1914 г.
В конце октября того же 1914 г. она заразилась столбняком и умерла в военно-санитарном поезде на руках своих подруг. Тело сестры из варшавского госпиталя в Круподеринцы привез брат Павел, здесь Екатерина Николаевна и была похоронена рядом с отцом и матерью в семейной усыпальнице. А в столичных газетах был помещен скромный некролог: «…в качестве сестры милосердия она участвовала почти во всех войнах последних лет и имела все боевые отличия до первых степеней включительно. Она скончалась как воин на своем посту». Ей было всего 45 лет…
_________
Фото – http://simvol-veri.ru/xp/images/stories/irusalim3/15b_resize.jpg и автор
