Не прошло и четырех месяцев после окончания Второй мировой войны, в которой США, Великобритания и Советский Союз выступили единым фронтом против блока фашистских государств и потому победили, как нашими бывшими союзниками был разработан план, согласно которому они готовились нанести атомный удар по двадцати городам Советского Союза. В списке были: Москва, Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль! Так началась атомная эра.
Многомиллионная ядерная программа истерзанной кровопролитнейшей войной экономике Союза была не нужна. Но с нами заговорили на языке «ядерной дипломатии». Стоял вопрос о сохранении независимости и, возможно, даже о физическом выживании. Потому СССР был вынужден включиться в гонку ядерных вооружений. Новые образцы ядерного и термоядерного оружия надо было где-то испытывать. Выбор пал на Семипалатинский полигон. Первый атомный взрыв прогремел здесь 65 лет назад, 29 августа 1949 г.
В бескрайней азиатской степи был построен первый в мире космодром (Байконур), но ядерный полигон был ответный – второй. Это важно и как некое, пусть очень слабое, моральное оправдание действий тогдашних политиков и ученых перед всеми, кто пострадал и страдает по сей день от последствий безумной гонки ядерных вооружений, которую земля Казахстана ощущала на себе без малого 40 лет.
Главная достопримечательность бывшего полигона – «атомное» озеро, его диаметр – 500 метров, глубина – 80 метров. Оно образовалось в результате подрыва термоядерного боезаряда мощностью в 140 килотонн в 1965 г.
А это зловещее сооружение называется «гусь». С помощью таких железобетонных конструкций измеряли ударную волну от ядерного взрыва
«Неужели, доченька, ты слабее мухи?»
Не унывающая никогда Разия сегодня уже на пенсии, но она активна и полна творческих планов. В свои 63 года Разия катается на велосипеде, обливается холодной водой, пишет стихи и рассказы, много читает. Кажется, ей подвластно все: перекидать семь тонн угля, создать ИП по инвентаризации жилого фонда, поговорить на французском (жаль, что, кроме кота, больше не с кем). У нее есть твердые жизненные принципы, почерпнутые из книжек любимых французских классиков и проверенные ее собственной жизнью.
Разия Бекишева родилась в 1951 году в поселке Ауэзов Жарминского района Семипалатинской области (современное название – Восточно-Казахстанская область) в семье горного инженера. В 12 лет с ней случилось самое счастливое событие для любого советского ребенка – она поехала в знаменитый пионерский лагерь «Артек». А по приезде в ее жизни начался ад. Вот как она сама вспоминает об этом: «После Артека заболела, родителям сказали "брюшной тиф", редкая болезнь, почти три месяца температура 40, мама всегда была рядом. Очнувшись, видела шприц, медсестру в маске, я кричала: «Нет!» – и проваливалась в пекло...
Мама потом рассказывала, что я беззвучно открывала рот, она смотрела на меня и тихонько шептала: «Неужели, доченька, ты слабее мухи? Её прихлопнешь, она лапками подёргает, переворачивается и летит!»
Когда стала падать температура, маму отправили домой. Ещё три месяца буду лежать в больнице, одна в большой палате... Бесконечные уколы, анализы крови, горечь и невыносимая боль каждой клеточки. После больницы я облысела, меня постригли, брить не дала, носила шапочку. Врачи сказали родителям, что "тиф" не подтвердился. Чудо, но у меня выросли волосы! Мама мазала мне голову айраном, шампуня тогда не было, смывали просто мылом. Когда узнали правду о Семипалатинском полигоне, поняли, что это было заболевание крови. На всю жизнь запомнила квадратики неба в окне и страстное желание ЖИТЬ, выйти на улицу, увидеть мир!»
Разия Бекишева: «Нельзя допустить повторения такой беды на Земле!»
Это мамино сравнение с мухой Разия вспоминала не раз в трудные минуты жизни, а таких «минут», к сожалению, судьба приготовила ей немало. Но Разия всегда давала ей отпор, всегда действовала. Даже в своем резюме она пишет глаголами: «Родилась, росла, училась, боролась с болезнями, выжила, работала…»
Во время учебы в Московском горном институте ей поставили диагноз «опухоль голосовых связок», вновь – боль и вновь борьба со смертью. Она победила: спасибо московским врачам, сделавшим ювелирную операцию, сохранившим голос, и ее огромному желанию жить:
«Снова жар сжигал меня, но пеплом я не буду!
Я буду жить, назло судьбе-злодейке,
Смеяться буду, отчаянной драчуньей,
Заводилой проказ и шуток безобидных буду!
Я буду жить! Не плачьте! Буду, буду!...
Жить! Жить! Как птица, как цветочек, но жить!
Промчатся годы, много пережить придётся мне,
Всегда в дороге, на жизненном пути,
Как заклинание: жить весело, достойно
и не хныкать!
Как птица вольная, как ветер,
Но только - жить, не плакать!»
(из стихотворения Разии Бекишевой)
Затем будет удаление узлов эндемического зоба, тахикардия, вегетососудистая дистония… Не могла ходить, была остановка сердца во время операции… Борьба за здоровье длится всю жизнь. Все свои беды Разия связывает с полигоном, но просит подчеркнуть, что она скорее исключение из правил. Ведь в ее поселке у многих людей сила жизни оказалась слабее дозы радиации.
«Здесь без конца хоронят и хоронят молодых!»
«Этому злодейству нет оправданий!» – так считает и горный инженер Разия Бекишева, и художник, родившийся без рук, Карипбек Куюков, и тысячи казахстанцев, в конце 1980-х не побоявшихся встать единым фронтом за закрытие смертоносного полигона.
В конце августа 2014 года в Семее в литературно-мемориальном доме-музее Федора Достоевского прошел вечер, посвященный поэту и борцу за мир Вячеславу Кобрину. Семипалатинцы не без основания считают, что именно этот человек начал антиядерное движение в Казахстане. Уже позже будет письмо, направленное М. Горбачеву секретарем Семипалатинского обкома КП Казахстана Кешримом Бозтаевым, организация движения «Невада–Семипалатинск» поэтом Олжасом Сулейменовым. Но в 1986 году Кобрин стал первым, кто рискнул выйти на октябрьскую демонстрацию трудящихся Семипалатинска с плакатом: «Нет ядерным взрывам!». Народный поэт работал на полигоне инженером-электромехаником и был одним из немногих, имеющим в руках дозиметр, а значит, знающим реальное положение вещей.
Мемориальная доска на доме, где жил Вячеслав Кобрин
Вдохновленный перестроечным ветром перемен, Вячеслав начал писать выстраданную «прозу» – письма Михаилу Горбачеву, Эдуарду Шеварднадзе (тогдашнему министру иностранных дел СССР), в которых просил не возобновлять взрывы после окончания моратория в 1987 году. «Почему мы сочувствуем жертвам Хиросимы, а жертв Семипалатинска не видим?» – задавался вопросом народный поэт. Он имел право задавать такие вопросы, ведь его сын умер от рака совсем молодым. Вскоре Вячеслав Григорьевич был избран председателем Комитета защиты мира, участвовал в маршах мира, акциях протеста. Но потом появились другие герои, и имя Кобрина постепенно забылось...
20 февраля в 1989 году, минуя партийное руководство Казахстана (что по тем временам тоже было сродни подвигу), первый секретарь обкома партии Кешрим Бозтаев послал шифротелеграмму в ЦК КПСС, предлагая приостановить или сократить число и мощность взрывов, а в дальнейшем и вовсе перенести испытания в другое место. Я, напишет он позже в своих мемуарах, «знал, что вступать в единоборство с высокими государственными структурами тогда было рискованно. Но меня вела вера, я знал цель своей борьбы, и она стоила жертв. Ради этой земли и ее людей...».
Но нужна была личность, за которой бы пошли миллионы. И такой личностью стал поэт Олжас Сулейменов. 25 февраля 1989 года Олжас Омарович, который баллотировался кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР, в своей речи «заговорил не о предвыборной программе, а о том, что случилось несколько дней назад на Семипалатинском ядерном полигоне, об утечке радиоактивных газов, о том, какую опасность для казахстанцев, для всей страны представляют взрывы в Семипалатинске, о том, что ядерные полигоны должны быть закрыты, и призвал алмаатинцев выйти на митинг протеста», – вспоминает Майдан Абишев, кандидат химических наук, вице-президент Международного антиядерного движения «Невада–Семей».
Это было непросто – решиться на массовые выступления спустя всего три года после декабрьских волнений 1986 года и последовавших за ними репрессий. Но уже 28 февраля к зданию Союза писателей Казахстана пришли тысячи людей – это был день рождения антиядерного движения «Невада–Семипалатинск».
«Два миллиона казахстанцев поставили подписи под антиядерным посланием. 130 тысяч шахтеров Караганды приняли резолюцию: в случае продолжения испытаний начать бессрочную забастовку. Их поддержали рабочие Семипалатинска, Павлодара, Усть-Каменогорска и Джезказгана», – вспоминает М. Абишев.
Олжас Сулейменов. Поэт и в Казахстане - больше, чем поэт
И цель была достигнута: Семипалатинский ядерный полигон был закрыт решением правительства Республики Казахстан 29 августа 1991 года. Указ о закрытии полигона стал первым документом, подписанным президентом Нурсултаном Назарбаевым. В декабре 1993 года, согласно директиве министра обороны Российской Федерации, Семипалатинский полигон (или официально – 2-й Государственный центральный испытательный полигон) был расформирован.
Всего за 40 лет испытаний на Семипалатинском полигоне прогремело 456 взрывов. Из них: 30 наземных, 86 воздушных и 340 взрывов в горных выработках. Здесь произведены первый наземный ядерный взрыв, первый ядерный взрыв в штольне (подземный) и первый ядерный взрыв в скважине. Больше всего наземных испытаний пришлось на 1962 год, за 12 месяцев здесь выросло 40 ядерных «грибов». Максимальная интенсивность ядерных взрывов на Семипалатинском полигоне в штольнях приходится на 1966 и 1978 гг. (по 13 в год), а в скважинах – на 1979 и 1984 гг. (по 10 в год).
Кое-где здесь до сих пор продолжают жить люди
* * *
По таким поводам, как годовщина первого взрыва, да и без всяких поводов все чаще слышны обвинения в том, что многие известные в республике личности сколотили на «семипалатинской» теме весьма приличный политический, да и материальный капитал. Мы, как потребители продукции массмедиа, становимся свидетелями бесконечных тяжб о том, чья заслуга в закрытии полигона весомее… Но давайте лучше помнить о людях, которые продолжают жить на зараженной земле по причине того, что эта земля – их родина. Они по сей день страдают от нехватки и дороговизны лекарств, от мизерных пенсий и пособий, от элементарного отсутствия квалифицированных врачей. Увы, такие легко устранимые для нефтяной державы обстоятельства продолжают оставаться причиной их преждевременного ухода из жизни.
_________
Фото: http://nevsedoma.com.ua/index.php?newsid=130680; zakon.kz; inform.kz; из архива Разии Бекишевой.
