Высокопоставленные политики, главы крупных международных финансовых институтов и просто эксперты с мировым именем обсудили на IX Астанинском экономическом форуме (АЭФ) закат нефтяной эры и новое поколение реформ.
Главная проблема для Казахстана – низкие цены в мире на нефть. Из-за них прежняя модель экономического развития страны столкнулась с серьезными трудностями. В 2015 году рост ВВП, по данным правительства, составил 1,2%, а по прогнозам ЕБРР (Европейского банка реконструкции и развития), на этот год он также составит 1,2%. Это низкий показатель для экономики, где рост доходил до 9-10%. Поэтому главной темой IX АЭФ оказалась «Новая экономическая реальность: диверсификация, инновации и экономика знаний».
Справедливости ради стоит отметить, что не только низкая стоимость нефти подкосила экономику Казахстана и его соседей. В своем выступлении глава МВФ Кристин Лагард назвала еще ряд негативных условий. «Одно из них – это замедление темпов роста в мире и особенно Европе, а Европа является партнером данного региона. Второе – это длительный период низких цен на биржевые товары, особенно на нефть. И третье – это истории успеха, которые имеют не очень хорошие последствия для других. Речь идет о переориентации модели роста Китая. Китай теперь будет меньше экспортировать, а больше сосредотачиваться на внутренних рынках», – отметила глава МВФ на форуме в Астане.
К слову, есть еще один фактор, который она не упомянула. Это положение дел в России и вокруг нее. По оценкам МВФ, «в регионе Кавказ и Центральная Азия отмечается снижение активности из-за спада в экономике России, отрицательного влияния санкций».
Хотя над регионом сгустились тучи, К. Лагард видит свет в конце туннеля. По ее словам, Казахстан перешел к плавающему курсу тенге, что позволит ему снизить риски. В то же время, говоря о перспективах, Лагард признала, что Астане будет трудно обойтись без судебной и административной реформы. Причина тому – коррупция, сдерживающая деловую активность. Зато положительно на Казахстан влияет либеральный курс и открытая экономика. По оценке К. Лагард, вступление Астаны во Всемирную торговую организацию (ВТО) «приведет к росту экономики на 3,7% в среднесрочной перспективе, или почти на 10% в долгосрочном плане». По сути это были рекомендации Астане со стороны МВФ. Ценность выступления Лагард заключалось в том, что оно стало неким путеводителем в условиях кризиса.
В свою очередь, Артур Лаффер, бывший советник президента США Рональда Рейгана и премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, отметил, что страны даже в хлебные годы стремились создать либеральную экономику, а про тучный период и говорить не приходится. Рыночные инструменты, низкий уровень налогов, стимулирующий бизнес-пакет, становятся едва ли не единственной панацеей от кризиса. В связи с этим он призвал казахстанские власти провести приватизацию. Его аргументация была простой: «Потому что достаточно плохо иметь низкие цены на нефть, но в дополнение к этому еще хуже обладать активами, которые, вместо того чтобы приносить прибыль, неэффективно управляются и висят балластом на шее государства».
В подтверждение слов А. Лаффера можно сослаться на агентство Fitch, которое в мае понизило рейтинг сразу семи нацкомпаниям Казахстана. Причем речь шла не об аутсайдерах. «Бан» получили «Казахстан инжиниринг», «Самрук-Энерго», «КазТрансОйл», «КазТрансГаз» - по сути, флагманы госсектора. Кроме того, обращает внимание доля государства в экономике, которая достигает 40% ВВП страны. Выходит, на шее Казахстана затягивается толстый хомут.
Эта тема нашла отражение в выступлении президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. По его словам, в будущем в стране произойдет снижение «доли участия государства в экономике до 15% от ВВП по опыту стран ОЭСР». Аналогичные заявления имели место раньше, но тогда говорилось о 20%. Возможно, кризис заставил скорректировать цифры. Хотя предыдущий опыт показывает, что о приватизации в Казахстане громко твердят, но медленно претворяют в жизнь. В начале 2000-х годов говорили о «голубых фишках», а не так давно о «Народном IPO». А если разобраться, то дебаты шли об одном и том же – об акциях крупных нацкомпаний РК, которые должны выставить на продажу.
В своем выступлении казахстанский президент коснулся и вопроса развития мировой экономики, где последние десятилетия тон задавали развивающиеся страны. Однако их динамичный рост, по словам Н. Назарбаева, «не трансформировался в полноценное развитие». Многие социальные проблемы стран третьего мира так и остались не решенными. В связи с этим президент предложил участникам форума альтернативный путь: «Я считаю, что нам необходимо выбрать другой путь – «инклюзивную глобализацию», где экономический рост будет эффективно трансформироваться в развитие каждой страны и повышение благосостояния населения».
Упадет ли рациональное зерно на благодатную почву, покажет время. Но в одном участники Астанинского экономического форума были единодушны – эпоха большой нефти в глобальной экономике доживает последние годы. Об этом говорили не только эксперты, прибывшие в Астану, но и власти Саудовской Аравии, государства, которое добывает урожайные объемы нефти. В начале года они приняли план 2030, суть его – в модернизации экономики и снижении зависимости страны от нефти. Если прежде власти Саудовской Аравии поддерживали высокие цены на энергоресурсы в мире, то в случае успешной модернизации они потеряют интерес к колебаниям на сырьевых рынках. А это значит, что цены на нефть станут более свободными от производителя и будут формироваться в конкурентных условиях. Такая тенденция подорвет рост развивающихся нефтедобывающих стран. Если у Саудовской Аравии есть валютные накопления от продаж нефти, то они не смогли создать себе «подушку безопасности».
«Мы окончательно переходим от «экономики ресурсов» к «экономике знаний и инноваций», – поделился своим мнением Н. Назарбаев. – Вместе с тем, в большинстве развивающихся стран не сформировался внутренний потенциал для роста».
Что такое «экономика знаний»? Прежде всего, это среда, где идеи становятся движущим фактором развития. Успех зависит от человеческого капитала, от образования. А тут ситуация неоднозначная. Даже в хлебные годы расходы на образование в РК не внушали оптимизма, не говоря о сегодняшнем дне.
К примеру, в 2014 году вице-министр образования и науки Такир Балыкбаев сообщил, что «объем государственного финансирования системы высшего образования в 2013 году составил 106,5 млрд. тенге (0,38% от ВВП). А в странах Европы госрасходы на систему высшего образования составляют 2,2% от ВВП». Еще раньше, в 2011 году, свои данные приводил директор Института экономики МОН РК Оразалы Сабден. По его словам, в стране на образование тратят 3,6-3,8%, в то время как в экономически немощной Украине – около 6,4%. «На науку идет 0,22% и то сомнительно. Мы в 15-20 раз отстаем!» – сокрушался он.
Если такое отношение к образованию сохранится в Казахстане, то это не приблизит его к развитым странам, а, напротив, отдалит от них. И проблема не только в том, сколько тратит Астана на образование населения, а также в специфике обучения. Как отметил Хавьер Сала-и-Мартин, автор глобального рейтинга конкурентоспособности государств мира: «Действующая в стране традиционная система (начального образования) была полезна в эпоху индустриализации, она себя изжила». Век назад речь шла о «лампочках Ильича», сегодня лампочки не только берегут свет, но и общаются с людьми. Чудеса техники требуют чудес от национальной системы образования.
Важно не только улучшать и приумножать человеческий капитал, важно еще использовать его потенциал, конвертировать его в рост ВВП. Поэтому роль государства в обозримой перспективе будет меняться. Кроме традиционных функций оно займется формированием среды, в рамках которой люди смогут воплощать свои идеи, реализовывать профессиональный потенциал. «Если бы, например, Марк Цукерберг оказался со своей идеей в Казахстане – смог бы он ее реализовать?» – риторически спросил Хавьер Сала-и-Мартин. Ответ на вопрос дает жизнь! Молодые казахстанцы предпочитают работать в офисе Facebook. Пока потенциал юных дарований используют транснациональные компании, а не экономика Казахстана.
Как отметил министр финансов РК Бахыт Султанов, «можно долго спорить о каких-то тактических, фундаментальных, фискальных мерах, но другого выбора, кроме как структурные реформы, у нас нет». Скажем прямо, вывод радует казахстанцев. Только дело в том, что это, увы, не первое подобное заявление. А воз и ныне там!
В данном случае уместно будет упомянуть не Султанова, а бывшего главу Нацбанка Казахстана Григория Марченко, который в феврале этого года дал интервью «Россия 24». Банкир заметил, что диверсификация экономики идет не первый год. Но если бы она проводилась должным образом, эффективно, то, скорее всего, казахстанская экономика не столкнулась бы с шоком во время падения цен на нефть. Поскольку болтанки не удалось избежать, то говорить о диверсификации экономики не приходится.
В декабре 2015 года в ходе прямой линии Нурсултан Назарбаев коснулся «белых слонов» (неэффективных предприятий. – Ред.) в рамках программы индустриализации экономики РК. По его словам, с 2010 года при участии государство заработало 890 компаний, 95% которых работают. «Но в таком большом деле бывают и издержки. Есть предприятия, которые по тем или иным причинам ухудшают свою обстановку», – сказал президент РК. Кстати, на прямой линии глава государства поделился решением проблемы – надо искать новых инвесторов, способных «перезагрузить» производство.
Справедливости ради скажем, что сегодня государство предпринимает шаги по диверсификации и обновлению экономики. Как отметил глава государства на бизнес-форуме, за шесть лет введено 900 проектов, создано 85 тысяч рабочих мест. Однако время было упущено, в результате Казахстан оказался не готов к недавней турбулентности на сырьевых рынках и к падению цен на нефть.
«К сожалению, – отметил Б. Султанов на АЭФ, – отсутствие в предыдущие годы действенных мер по диверсификации экономики, этому (снижению темпов роста ВВП РК. – Ред.) способствовало в том числе и высокие цены (на сырье)». Понятно, что сытого с места не сдвинешь, но нет уверенности, что и голод станет действенной мерой. Речь идет не только о расходах на программу по диверсификации экономики, но и о судебной и правовой реформе. О том, о чем говорила К. Лагард с трибуны форума, – то есть о повышении прозрачности и эффективности госаппарата. В противном случае бюджетные средства могут вылететь в трубу под гудок индустриализации.
Корень проблемы кроется не в целевых установках правительства, которые никто не станет оспаривать, а в откровенности декларированных заявлений. Поэтому за дверями АЭФ приходилось больше думать не о диверсификации экономики, формировании инновационного бизнеса, а о готовности властей к переменам, о том, насколько они серьезно воспринимают угрозы глобального кризиса. Ведь если разобраться, он появился в финансовой сфере, породил проблему долгов в Европе и, наконец, обвалил сырьевые рынки. Бороться с его последствиями бесперспективно, проще провести структурные реформы. Но для этого следует проявить политическую волю, а не только декларировать праведные цели.
