Туркменистан, занимающий четвертое (после России, Ирана и Катара) место в мире по запасам природного газа, после обретения независимости был преисполнен радужных надежд на возможность сделать их источником процветания. Однако после развала Советского Союза он долгое время не мог восстановить прежние объемы производства. Толчок развитию газодобычи дало открытие в 2006 г. гигантского месторождения Галкыныш («Возрождение»). Однако страна не смогла реализовать маршруты для диверсификации экспорта углеводородов.
Поскольку ведущей отраслью экономики страны остается добыча углеводородов (газ составляет 85% бюджетных поступлений), мировое снижение цен на них привело к уменьшению темпов экономического роста. Официально декларируемые показатели роста ВВП упали с 10,3% (2014 г.) до 6,2% (2018 г). Несмотря на то, что это больше, чем в соседних среднеазиатских республиках, о процветании говорить не приходится: экономика страны находится в глубоком кризисе. Национальная валюта – манат девальвирована почти на четверть, причем на черном рынке ее падение продолжается. В стране установлены лимиты на выдачу наличных, сообщается об очередях и дефиците продуктов в магазинах. По информации издания «Хроники Туркменистана», дефицитным стал даже хлеб. В стране огромная безработица, бюджет пополняется лишь за счет государственных компаний.
Продолжая тратить бюджетные деньги на помпезные мегапроекты, власти отменяют социальные льготы. Так, ранее вода, газ и электричество для граждан были практически бесплатными. По данным неправительственных источников, 2018 год оказался самым сложным для экономики страны за все постсоветское время. Однако, кроме закручивания гаек, никаких других мер по преодолению кризиса не предпринимается. Власти пока не сталкиваются с проявлением массовых протестов населения, но они вполне возможны.
Причин сложившейся ситуации несколько. Во-первых, туркмены рассорились с иранскими и российскими газовиками. «Газпром» без проблем отказался от туркменского газа. Ирану пришлось сложнее. Во-вторых, Ашхабад сделал ставку на многообещающую «великую газовую дружбу» с Пекином. Китай выделил Туркмении кредиты в десятки миллиардов долларов на строительство газоперерабатывающих заводов, транспортной инфраструктуры. Подписав соглашения о разделе продукции, еще почти 20 млрд. долларов он вложил в разработку туркменских газовых месторождений. В итоге основная сумма этих средств вернулась в Поднебесную в качестве оплаты китайским компаниям, а Туркмения получила долги, которые теперь гасит поставками газа. Вместо заявленной президентом страны Гурбангулы Бердымухамедовым «эпохи счастья и могущества», Туркмения скатилась в нищету.
Истоки всего этого были заложены в 2009 г., когда «газовые» отношения Москвы и Ашхабада резко ухудшились, и место главного импортера туркменского газа стал занимать Китай. В декабре 2009 г. была сдана первая нитка трансконтинентального газопровода Китай – Центральная Азия пропускной способностью 40 млрд. куб. м газа в год, В следующем году начались поставки. При этом Китай резко снизил закупочную цену газа, но торговаться Ашхабад уже не мог.
Выходя на сотрудничество с Пекином, в Ашхабаде анонсировали сверхамбициозные планы по наращиванию добычи и экспорта газа (к 2030 г. до 250 млрд. куб. м и до 180 млрд. куб. м в год соответственно) и обещали засыпать страну газовыми долларами. Увы, несмотря на то, что в настоящее время около 90% туркменского газа поставляется в Китай, по официальным данным, эти объемы в 2017 г. едва превысили 30 млрд. кубометров. И если до конфликта с Москвой Туркмения от экспортных продаж природного газа ежегодно получала 16,5-17 млрд. долларов, то в 2017 г. эта сумма сократилась до 8,5 млрд. И это понятно: за экспорт 1 тыс. куб. м газа туркменские власти получают от Пекина «чистыми» около 60 долл.
Динамика добычи природного газа в Туркмении, млрд. куб. м
|
2008 |
2009 |
2010 |
2011 |
2012 |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
2017 |
|
66,1 |
36,4 |
44,0 |
62,3 |
65,1 |
65,2 |
70,2 |
72,8 |
66,8 |
62,0 |
Источник: BP Statistical Review of World Energy 2018.
Власти Туркмении продолжают заявлять о «неисчерпаемых» запасах газа. Так, на прошедшем в конце мая 2017 г. Международном газовом конгрессе глава госконцерна «Туркменгаз» Мырат Арчаев, заявив, что запасы природного газа в стране составляют 50 трлн. куб. м, вывел страну по этому показателю на первое место в мире. Однако никаких доказательств сказанному нет. Существующие экспертные оценки далеки от туркменских. Согласно данным, например транснациональной нефтегазовой компании British Petroleum, в 2016 г. извлекаемые запасы газа Туркмении составляли 17,5 трлн. куб. м. ОПЕК приводит еще более скромные цифры, оценивая доказанные запасы газа в 9,87 трлн.
Столь гигантский разброс в оценке запасов порождает больше недоверия к туркменской статистике, чем инвестиционная привлекательность нефтегазовой отрасли страны. Ведь, кроме географических и политических препятствий, партнеры по новым экспортным маршрутам могут столкнуться с проблемой нехватки газа.
Туркменистан рассчитывает на газопровод TAPI (Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия) мощностью в 33 млрд. куб. м в год, однако здесь имеются серьезные проблемы. Это довольно сырой проект. Модель его финансирования до сих пор не определена, безопасность, из-за нестабильной обстановки в Афганистане – под вопросом. Все это вынуждает переносить дату запуска трубопровода. В феврале прошлого года правительство Афганистана заявило, что TAPI начнет поставки газа в 2022 г.
Однако, по мнению аналитиков, газопровод в лучшем случае могут построить не ранее 2024-го или даже 2026 г. Кроме трудностей с инвестициями, нет ясности и с объемами поставляемого газа. Поскольку традиционная ресурсная база сокращается, «Туркменгаз» вынужден переходить на разработку трудноизвлекаемых запасов, требующих значительных инвестиций.
Не обнадеживают и перспективы строительства Транскаспийского газопровода, предусматривающего транзит туркменских энергоносителей в страны Евросоюза через Каспийское море и Закавказье. Россия и Иран бойкотируют реализацию подводных трубопроводов на Каспии, что лишает Ашхабад возможности масштабного подключения к проекту Южного газового коридора. В ближайшее десятилетие реализация каких-либо других проектов газового экспорта не запланировано.
Вследствие ряда экономических и геополитических причин Туркменистан потерял в качестве потребителя газа Иран, куда поставки прекратились в январе 2017 г. Решая проблему замещения туркменского газа, Иран протянул в северные районы страны новый газопровод мощностью 14,6 млрд. куб. м в год. Общий туркменский экспорт в итоге снизился с 38,1 до 37,3 млрд. куб. м.
Таким образом, практически все, что есть у Туркменистана, это 35 млрд. куб. м в трубопроводах, идущих в Китай. Освободившись от российской «газовой» зависимости, Ашхабад в итоге получил еще более жесткую от Пекина, которая в обозримой перспективе будет нарастать.
Необходимость диверсификации экспортных маршрутов и поиск дополнительных источников финансовых поступлений в бюджет объясняет возобновление в конце прошлого года переговоров о поставках природного газа в Россию. Цена и объемы закупок пока не называются. Российские эксперты говорят о возможных первоначальных закупках до 3 млрд. куб. м туркменского газа в год.
Возобновление «Газпромом» импорта сегодня устраивает обе стороны. Безусловно, основной проблемой станет определение цены. Учитывая, что после запуска «Силы Сибири» Туркменистан утрачивает свое эксклюзивное положение на китайском рынке, россияне вряд ли будут платить намного больше китайцев.
Нахождение ценового консенсуса открывает перспективы для газового сотрудничества. В частности, Туркменистан может привлечь «Газпром» к эксплуатации залежей высокосернистого газа месторождения Галкыныш. «Газпрому» такой расклад также выгоден. Во-первых, полагают эксперты, «решением о покупке туркменского газа Путин просто перечеркивает намерения по строительству Транскаспийского трубопровода и препятствует появлению на Каспии игроков из третьих стран и регионов».
Во-вторых, если прежде туркменский газ, пересекая юг России, поставлялся на Украину (в «хорошие времена» российский монополист импортировал около 30 млрд. куб. м газа в год), то теперь законтрактованные объемы могут пойти на заполнение «Турецкого потока». Это не только сократит транспортные издержки, но и позволит перенаправить газ с месторождений Ямала и Западной Сибири на проекты «Северный поток - 2» и «Балтийский СПГ».
